В отличие от других даршан, чарвака-локаята категорически отвергает Веды, не верит в жизнь после смерти, опровергает существование Бога во всех смыслах, в том числе и как Атмана-Брахмана, и по существу строит свое мировоззрение на основе тезиса о первичности материи и вторичности сознания. Словно как бы единственно трезвые среди пьяных чаркаки-локаятики говорили о реальности и единственности нашего мира, в котором мы живем как деятельные и разумные существа, обеспечивающие материальное существование представителям грезящего сознания. Поэтому чарвака-локаята и адвайта-веданта абсолютно противоположны.

Материализм чарвака-локаяты имеет свою предысторию.

Уже боги самхит, будучи по преимуществу олицетворением явлений природы, при демифологизации легко растворялись в своем исходном натуралистическом содержании. В Упанишадах при всем господстве в них протоидеалистической линии Атмана-Брахмана присутствует - пускай и в качестве сатанинской, асурической, гонимой -протома- териалистическая линия, которая за первоначало всего сущего принимает то или иное телесное начало -от пищи до материи (пракрити).

Материалистические учения были и в древнеиндийском эпосе, в «Махабхарате».

«Мокшадхарма» («Основа освобождения»). В этой обширной части «Махабхараты» (в «Мокшадхарме» семь с половиной тысяч ішйж, или пятнадцать тысяч строк) мы находим целый спектр мировоззрений - от явно теистического монизма до решительного материализма. В ней, в частности, рассказывается о материалистических взглядах некоего Бхарадваджи - ученика идеалиста Бхригу.

Бхарадваджа разошелся со своим учителем по имени Бхригу - сторонником учения о посмертном существовании души - дживы. Идеалист Бхригу сравнивал мертвое тело со сгоревшими дровами, а душу - с потухшим огнем, который все же продолжает существовать и после своего потухания в пространстве, на что материалист Бхарадваджа возражал, говоря, что «гибнет без дров огонь». Аналогично без тела гибнет душа. Ведь живое тело состоит из пяти сутей: огня, воздуха, воды, земли и пространства; оно обладает чувствами и умом (манасом), вполне достаточными для восприятия и осмысления мира. Джива не нужен. «Говорят, джива слышит, но разве не ушами слышат, даже когда ум (манас) отвлечен? Все подобное себе видит глаз, с манасом сочетаясь; а если ум отвлечен, то глаз, смотря, не видит». Итак, взаимодействия чувств и ума достаточно для объяснения явлений сознания и для познания мира.

Поэтому Бхарадваджа делает вывод о бесполезности допущения существования дживы-души. Бессмертия нет: «Все после смерти распадается на пять сутей...», и «[только] семя существовать продолжает, излившись раньше: мертвец мертвецом и гибнет, а из семени продолжает развиваться семя».

Бхарадваджа высказывал также мысль о равенстве людей независимо от их принадлежности к варнам. «От вожделенья, усталости, голода и заботы, печали, страха, гнева все не свободны; зачем различать тогда варны?» - спрашивает философ-материалист. Нет разницы между брахманом и шудрой, все люди одинаковы.

Материалистическая санкхья. Выше говорилось о дуалистической и о монистическо-теистической санкхье. Был, однако, и материалистический вариант санкхьи, в котором, в отличие от дуалистической, а тем более от теистической санкхьи, центр тяжести мировоззрения переносится на материю-пракрити.

Вариант материалистической санкхьи мы находим в «Мокшадхарме», где некий Панчашикха высказывается против сверхъестественного откровения и отдает предпочтение очевидности и умозаключению: «Откровение - ничто, если оно нарушает очевидность и умозаключение». Он обращает внимание на то, что «закономерность Вселенной нарушилась бы, если бы дары и обряды плоды приносили». Душа - не что иное, как тело. Одинаково смертны и тело, и ум (манас). Никакой души, кроме манаса, нет. Панчашикха сводит буддхи и аханкару к манасу, который в совокупности с пятью чувствами достаточен для познания. Для восприятия необходимы манас, орган познания и предмет позйания. Все сущее состоит из пяти сутей. Это уже известные нам вода, пространство, земля, огонь и воздух. Живое тело также состоит из этих сугей. Смерть - полное освобождение от кармы. Умерший так же не пятнается плодами своих действий, как лист лотоса не смачивается водой: «Исчезли его заслуги, грехи отпали».

Этика Панчашикхи реальна и пессимистична. Он ничего не может противопоставить всепоглощающей смерти: «Гибнущему человеку с его хрупкой жизнью что в домочадцах, что в рушащихся начинаниях? Ведь все покинув, люди мгновенно уходят и не вернутся больше».

«Анугита». Спор ума и чувств. Мысль об органической связи в процессе познания ума и чувств представлена не только в «Мокшадхарме», но и в другой философской части «Махабхараты» - в «Ануги- те». Там, в частности, содержится рассказ о принципиальном споре между чувствами и умом. Зазнавшийся ум (манас) заявляет чувствам: «Без меня не обоняет нос, язык не чувствует вкуса, образа глаз не объемлет, не познает касаний кожа; ухо, покинутое мной, никак не воспринимает звука», а потому, делает вывод ум, он «из всех сутей наилучший». Скромные чувства не отрицают значения ума в восприятии мира, но они напоминают манасу о том, что он без чувств может наслаждаться предметами лишь в воображении, что без чувств ум истощается и угасает так же, как гаснет огонь без дров: ведь ум только осмысливает показания чувств. Чувства -двери в обиталище ума. «Без нас нет для тебя постиженья»,- заканчивают чувства свою полемику с зазнайкой-умом.

Чарвака-локаята. Санскритское слово «лока» (м. р.) означает «место»; «край», «страна», «простор»; «мир», «вселенная»; «земля»; «жизнь», а во множественном числе -«люди», «народ»; «человечество». Некоторые производят термин «локаята» от «локаятама», что означает «точка зрения обычных людей». Этот термин говорит о близости учения локаяты к обыденному сознанию (во всяком случае, в представлении его оппонентов). Синонимом термина «локаята» служило слово «чарвака», объяснить которое труднее. По одной версии слово «чарвака» было сначала именем родоначальника этого учения. Другие думают, что это презрительное прозвище древнеиндийских материалистов, происходящее от глагола «чарв» -«есть, жевать», поскольку эти материалисты якобы проповедовали: «Ешь! пей! веселись!». Третьи производят термин «чарвака» от «чару» - «приятный» и «вак» - «слово», толкуя, таким образом, «чарвака» как «доходчивое, приятное слово».

Все многочисленные произведения чарваков погибли. Если что и сохранилось, так только фрагменты из этих сочинений в опусах других более поздних авторов. Кроме того, взгляды чарваков перелагались в разных древних книгах, но обычно критически и даже карикатурно.

Важным источником сведений о чарваках является, в частности, сочинение философа XIV в. Мадхавачарьи «Сарва-даршана-самграха» («Собрание всех философий»), излагающее философские и религиозные учения Древней и Средневековой Индии. Здесь излагается и учение чарваков. Мадхавачарья цитирует Брихаспати, в котором многие видели основателя учения чарваков-локаятиков.

Критика Вед и религии. Чарваки подвергли критике все мировоззрение Вед, все ведийские авторитеты и источники, саму ведийскую религию. Они провозгласили, что Веды «страдают пороками -лживостью, противоречивостью, многословием», а «те, кто считает себя знатоками Вед, просто плуты и мошенники». В целом же Веды - «просто неумная болтовня обманщиков, а агнихспра (и другие обряды) - способ прокормления их» (АМФ. Т.1. 4.1. С. 167).

Сам же Брихаспати буквально говорил так: «Агнихотра, три Веды, триданда (тройственный самоконтроль над своими мыслями, словами и поступками.-А. Ч.) и посыпание себя пеплом - [всего лишь] способ прокормления тех, кто лишен мудрости и трудолюбия» - и добавлял: «Мошенники, шуты, бродяги -вот кто составил три Веды» (Там же. С. 171). Брихаспати едко высмеивал религиозные обряды жрецов-брахманов, показывал нелепость жертвоприношений.

Смертность души. Чарваки вообще и Брихаспати в частности расходятся с ведийским мировоззрением, отрицая существование души после смерти: «Когда тело обратится в прах, разве может оно возродиться вновь? Если то, что покидает тело, уходит в иной мир, почему же не возвращается оно опять, влекомое любовью к своим близким?» Отсюда чарваки делали вывод о том, что «все эти обряды поминовения усопших -лишь способ, установленный брахманами для своего прокормления» (Там же).

Первоначала. Чарваки ограничили первоначала всего сущего лишь вещественными, материальными сущностями. В отличие от Бхарад- ваджи и стоящей за ним материалистической санкхьи чарваки-локая- тики сводили все сущее к четырем, а не к пяти началам. Эти четыре начала -четыре великие сути (великая суть-махабхута) -земля, вода, воздух и огонь (фактически четыре формы существования вещества, если под огнем понимать плазму). Из сочетания махабхут и состоит все сущее в мире. Махабхуты активны и самодеятельны. Сила (свабхава) присуща им внутренне.

Сознание. Оно также производно от махабхут. Чарваки вплотную подошли к пониманию того, что сознание -свойство высокоорганизованной материи. У них сознание -свойство материи, производное от специфического сочетания махабхут (что это за сочетание, чарваки, разумеется, даже не брались предполагать). Сознание возникает из махабхут, когда они, должным образом соединяясь между собой, образуют живое тело. Сами по себе ваю (воздух), агни (огонь), ап (вода) и кшити (земля) никаким сознанием не обладают. Однако свойства, первоначально отсутствовавшие в разделенных частях целого, могут появиться как нечто новое при должном соединении этих частей.

Так бывает нередко. Например, при смешении некоторых веществ возникает опьяняющая сила, ранее отсутствовавшая. Если жевать сразу бетель, известь и орех, то смесь приобретает ярко-красный цвет, который отсутствовал и у извести, и у ореха, и у бетеля.

Таким же образом, надо полагать, соответствующая комбинация земли, воды, воздуха и огня вызывает появление нового, наделенного сознанием живого тела. Поэтому у Мадхавачарьи мы читаем о чарваках: «В этой школе признаются четыре элемента: земля, вода, огонь, воздух. И именно из этих четырех элементов возникает сознание, подобно тому как при смешении кинвы и других (веществ) возникает опьяняющая сила» (Там же. С. 167). При распадении живого тела на махабхугы исчезает и сознание. Из сказанного следует, что существует только реальный мир и реальная жизнь. Богов нет, и поэтому чарваки - атеисты. Отсюда вопрос Мадхавачарьи: «Но как можно считать высшее божество источником вечного блаженства, если этот взгляд решительно опровергается чарваками - самыми рьяными безбожниками, последователями учения Брихаспати?» (Там же. С. 165.)

Это одно из самых спорных направлений индийской философской мысли. Происхождение самого названия школы неясно.

• Чаще всего локаятиками называют тех, кто считает душу идентичной телу, существующей лишь до тех пор, пока живо тело.
• Локаята - это вера в реальный мир (лока) и неверие в существование мира потустороннего.

Второе название школы связывают либо со словами чару и вака, сочетание которых буквально означает «красивая речь», либо с именем философа Чуббака, который, как полагают, был скептиком и материалистом , автором «Брихаспати-сутр» (ок. 600 г. до н. э.). Другие считают основателем учения полулегендарного мудреца по имени Брихаспати . Некоторые источники утверждают, что словом «чарвака» издавна именовались материалисты - потому ли, что они проповедовали доктрину «ешь, пей, веселись» («чарв» - есть, жевать). Локаята относится к разряду настика , то есть учения, отрицающего авторитет Вед.

Несмотря на то, что сегодня какие-либо оригинальные тексты отсутствуют, и некоторые исследователи считают локаяту своего рода софистикой образованных брахманов , невозможно не видеть влияние чарваков на развитие философии в Индии, о чем свидетельствует полемика с ними приверженцев практически всех направлений индийской мысли.

Локаята считает истинным постигаемое лишь непосредственным восприятием, существующим - только этот мир (лока), единственной реальностью - материю, целью человеческого существования - достижение наслаждения.

Литература

• Чанышев А. Н. Начало философии - М.: Издательство Московского университета, 1982 - стр. 156-163
• Корявко А. В. Современный русский атеизм в Интернете//Глава 1. Краткий исторический экскурс
• Исаева Н.В. Учение локаятиков по «Сарва-даршана-сиддханта-санграхе». – Уч. зап. Тартуского гос. ун-та. Труды по востоковедению, VI. Языки и культура народов Востока и их рецепция в Эстонии. Тарту, 1981.
• Исаева Н.В. Учение локаяты по комментарию Шанкары на «Брахма-сутры». – История и культура Центральной Азии. М., 1983.

Wikimedia Foundation . 2010 .

Синонимы :

Смотреть что такое "Чарвака" в других словарях:

ЧАРВАКА (санскр. cдrvдka) материалистическая система индийской философии, которую по традиции возводят к мудрецу Брихаспати. Возможно, это и имеет какие то основания, ибо в “Артхашастре” с этим именем соотносится школа, отрицающая (в отличие… … Философская энциклопедия

Локаята Словарь русских синонимов. чарвака сущ., кол во синонимов: 1 локаята (2) Словарь синонимов ASIS. В.Н. Тришин. 2013 … Словарь синонимов

См. Локаята … Большой Энциклопедический словарь

- (санскр.) материалистическое учение древней и средневековой Индии, поздняя разновидность локаяты, с которой иногда вообще отождествляется. Сочинения Чарваки не сохранились, источником служат высказывания представителей веданты, буддизма, джайниз… … Религиозные термины

- (санскр. Carvaka) индийский философ, основатель грубоматериалистической школы Ч. Он доказывал, что восприятие естьединственный источник познания и единственное средство доказательства.Мысль и чувство наслаждения или боли существуют у человека,… … Энциклопедия Брокгауза и Ефрона

Чарвака - ЧАРВАКА, см. Локаята. … Иллюстрированный энциклопедический словарь

См. Локаята. * * * ЧАРВАКА ЧАРВАКА, см. Локаята (см. ЛОКАЯТА) … Энциклопедический словарь

- (санскр.) материалистическое учение древней и средневековой Индии, поздняя разновидность локаяты (См. Локаята), с которой иногда вообще отождествляют Ч. Собственных сочинений представителей Ч. не сохранилось. Отвергая ортодоксальные… … Большая советская энциклопедия

- (санскр. Cârváka) индийский философ, основатель грубо материалистической школы Ч. Он доказывал, что восприятие есть единственный источник познания и единственное средство доказательства. Мысль и чувство наслаждения или боли существуют у человека … Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона

Некий древний философ материалист, последователь локаяты, вообще сторонник этой школы; чаще употребляют термин локаятик. А. Парибок … Словарь индуизма

Книги

• Курс лекций по древней философии , А. Н. Чанышев. В книге освещено возникновение и развитее философии в Древнем Китае (конфуцианство, даосизм, легизм), в Древней Индии (упанишады, бхагаватизм, буддизм, джайнизм, чарвака, санкхья), в Древней…

Чарвака-локаята - основное течение древнеиндийского материализма. Сочине­ния создателей этого учения не дошли до нас. Вследствие резко отрицательного отношения к ним со стороны приверженцев брахманистско-индуистской тради­ции их работы считались еретическими, не воспроизводились и даже уничтожа­лись. Мифологический основатель школы - мудрец Брахиспати.

В Индии слово «чарвака» стало синонимом слова «материалист». Значение этого слова связывают со словом «чарв» в смысле « жевать», «есть» (на этом осно­вании идейные противники приписывали чарвакам призывы к физическим удо­вольствиям: еде, питью и т. п.) или же в значении «поглощать», т. е. логически уничтожать доводы своих идейных противников. Слово «локаята» обычно пере­водят как «относящееся к народу», «распространенное в народе», т. е. как точка зрения обычных людей.

Исходная позиция локаятиков и простых людей заключается в том, что разум наблюдается только там, где есть тело, и нигде не наблюдается без тела; следователь­но, разум есть простой атрибут тела. В «Махабхарате» приводятся рассуждения Бхарадваджи, который был прямым предшественником локаятиков. С крайним скептицизмом говорится об идее существования души после смерти человека, о «благоприятном новом рождении», якобы обеспечиваемом соблюдением ритуа­лов и подношениями жрецам.

Локаятики подчеркивали, что предметом их исследо­вания является чувственно воспринимаемый мир. Они считали чувственное восприятие единственным истин­ным источником познания и критиковали тех, кто считал надежным источником познания вывод и свидетельство.

Приведем пример логического вывода. Например, мы наблюдаем на горе дым и делаем вывод о наличии на ней огня. Но при этом мы совершаем определенный скачок в неизвестность: от восприятия дыма к невоспринимаемому огню.

Можно сказать, что такой скачок оправдан предшествующим знанием, что он опирается на общее положение о том, что там, где есть дым, есть и огонь. Однако это сужде­ние сомнительно, поскольку нам неизвестны все случаи связи огня и дыма. Разу­меется, подобно тому как ворожба, волшебная вода и т. п. иногда дают желаемый результат, логический вывод также иногда может оказаться истинным. Иногда, но не всегда.

Свидетельства других людей, в том числе компетентных, также нельзя считать надежным источником истины. Дело в том, что свидетельство состоит из слов, ко­торые мы слышим. Эти слова называют вещи, находящиеся вне данного процесса восприятия слов. Следовательно, здесь возможны ошибки. В частности, нельзя принимать авторитет Вед. Из выполнения предписанных Ведами обрядов осязае­мую пользу извлекали лишь жрецы, совершавшие богослужения и получавшие за это вознаграждение.

Если восприятие является единственным надежным источником познания, то нельзя верить в существование бога, души, в жизнь до рождения и после смерти, в судьбу и т. д., потому что все это выходит за пределы восприятия. В «Шива-Нья-на-сиддхийяр» говорится о позиции локаятиков: «Их источник познания - это зрение и прочие чувства. Шесть чувств необходимы (для познания), а вывод и прочие виды опосредованного знания не нужны - так считают они. Воспринимае­мые чувствами предметы - это элементы, о которых говорится, что они (суть) твердь и жидкость, к которым присовокупляются труднодоступные ощущению жар и воздух».

Локаятики полагали, что материальный мир состоит из четырех элементов: воздуха, огня, воды и земли. Путем комбинации этих элементов образуются все объекты, в том числе живые организмы, которые после своей смерти снова пре­вращаются в те же элементы.

Арунанди Тевар пишет:

Из сочетания соединяющихся (друг с другом элементов) возникают многие формы

Подобно тому, как из глины, положенной (на гончарный круг), создаютсщ многие горшки;

(И) из этих (сочетаний элементов) все чувства и органы чувств,

(обладающие) качеством ума, происходят,

Подобно тому, как из воды вздуваются пузыри.

Материальные элементы, скомбинированные особым образом, порождают живое тело, наделенное сознанием. Как же возникает сознание? Отвечая на этот вгя прос, Дхишан приводит следующее сравнение.

Из мелассы и риса приготовляют вино. Если кто-нибудь съест мелассу и рис отдельно, он не опьянеет. Вино изго­тавливается при помощи особого процесса, в ходе которого смешиваются меласса и рис. И если кто-нибудь выпьет этого вина, он опьянеет. Аналогичным образом земля, вода, огонь и воздух порознь не обладают сознанием, но когда они вместе образуют тело, в результате особого процесса возникает сознание. «Когда человек умирает, то не остается никакого сознания».

Чарваки отрицали закон кармы. В связи с этим они задавали вопрос: если душа! способна переходить из одного тела в другое, то почему человек не помнит свои прошлые рождения? Если человек после смерти возрождается в новом теле, то почему он не пытается принять прежний облик из любви к оставленным им близким? Наблюдения над младенцем не свидетельствуют о наличии разума, пере­шедшего от прошлого существования; в старости сознание угасает вместе с упадком жизненных сил. Никто не наблюдал сам процесс трансмиграции, все представления о нем строятся на предвзятых идеях.

Вещи и все живое образуются путем сочетания элементов, действующих на ос­новании естественных законов, идея же кармы возникает либо из-за непонимания этих законов, либо в результате сознательного искажения истины. Следует отме­тить, что, отрицая карму, локаята противостоит всем другим философским и ре­лигиозным направлениям в Древней Индии.

Излюбленная тема противников чарваков - обвинение их в безнравственно­сти, в том, что они якобы видели смысл человеческой жизни в грубых физических удовольствиях. Но на самом деле это не так.

Чарваки говорили о том, что само существование нашего тела связано как с наслаждениями, так и со страданиями. Мы можем только стремиться к тому, чтобы свести наши страдания к минимуму и получить максимум наслаждений. Освобождение же в смысле полного прекращения страданий может означать только смерть.

Чарваки выдвинули тезис о своеобразной сочетаемости страдания и удовольствия. После страданий приходит радость, причем сама радость ощущается по контрасту со страданиями. «Вот двое влюбленных встречаются после длительной разлуки... Они постоянно проливали слезы и расточали много вздохов. Теперь же их встреча дает им необычайную радость, о которой не имеет понятия пара, никогда не рас­стававшаяся». «Благословение отдыха может быть полностью оценено лишь по­сле тяжелого труда...

Если ты хочешь получить полное удовольствие от своей пи­щи, испытай сначала голод. Чем больше ты длишь мучения жажды, тем больше наслаждения ты получишь, выпив прохладной воды».

Те, кто подавляет свои естественные склонности, считая, что они связаны со страданиями, - глупцы. Ни один разумный человек «не откажется от зерна только потому, что оно в шелухе», «не перестанет есть рыбу из-за того, что в ней кос­ти», «не прекратит сеять хлеб из-за боязни потравы его скотом», «не перестанет приготовлять себе пищу из опасения, что нищий может попросить у него некото­рую долю».

Мы не должны пренебрегать возможностями для наслаждения этой жизнью из-за вздорной надежды на наслаждение в будущей. «Лучше голубь сегодня, чем павлин завтра». «Лучше настоящая раковина, чем поддельная монета». «Глупец тот, кто вместо того, чтобы иметь деньги на руках, отдает их хранить другому». Арунанди говорит: «Люди стремятся к богатству; но конечной целью человека должно быть наслаждение. Богатство само по себе не может быть целью, оно нуж­но только как условие для наслаждения».

Чарваков упрекали за их стремление к грубым наслаждениям. Но этот упрек неправомерен. Известно, что многие из них видели наслаждение в изящных ис­кусствах, которых насчитывали 64 вида. Ватсьяяна придавал особое значение са­моконтролю, духовной дисциплине и изысканности, без которых человеческие наслаждения низводятся до уровня животных. В общем, мы не находим в текстах, где излагается философия чарвака, никакого призыва к аморализму или распу­щенности.

В социальном плане чарваки выступали против кастовой организации общест­ва. Они с уважением говорили о тех видах деятельности, которые приносят непо­средственную материальную пользу - земледелии и скотоводстве. Они порицали жречество за стремление жить за счет других и пользоваться незаслуженными привилегиями.

Чарваки выступали против богопочитания, против официального учения о святости Вед. Они говорили, что содержащиеся в Ведах идеи не составляют еди­ного учения, часто содержат противоречивые мнения, а следовательно, их нельзя принять как абсолютную, целостную истину. Осуждались ритуалы ведизма, жерт­воприношения. Чарваки говорили о том, что все в мире кончается смертью, а по­тому жертвоприношения, идеи о рае и спасении - это обман. «Нет никакого мира, кроме этого, нет ни небес, ни рая».

Чарвака (чарвака-локаята) -- пожалуй, самая неартодоксальная школа древнеиндийской философии. Ее влияние на индийскую культуру нельзя считать очень уж значительным. Более того, она оказалась неконкурентоспособной в исторической борьбе идей на индийской культурной сцене. Учение этой школы со временем потеряло влияние. Все ее произведения погибли или были сознательно уничтожены теми, кого они беспощадно критиковали, сохранились лишь отрывки ее доктрин и высказывания о ней в сочинениях других древнеиндийских авторов. И тем не менее для духовной атмосферы и идейной борьбы Древней Индии она характерна. Кроме того, учение чарваков важно и еще в одном отношении -- оно подтверждает генетическое единство (в т. ч. и примерно одинаковое разнообразие) философских сюжетов в основных культурных центрах мировой цивилизации.

Как школа, даршана, т. е. доктрина с последователями, чарваки конституировались приблизительно в середине 1-го тыс. до н. э. Основателем считается полулегендарный мудрец Брихаспати. Этимология названия неясна.

По одной версии слово “чарвака” происходит от глагола “чарв” -- “есть, жевать” и является презрительным прозвищем для древнеиндийских материалистов-гедонистов, якобы проповедовавших: “Ещь! пей! веселись!”. В соответствии с другой версией термин “чарвака” происходит от “чару” -- “приятный” и “вак” -- “слово”, давая в результате “доходчивое, приятное слово”.

“Локаята” -- синоним термина “чарвака”. Он тоже неоднозначен. Санкритское “лока” означает “мир, универсум, место-уровень”, а во множественном числе -- “люди, народ, человечество”. Прямая расшифровка термина “локаята” звучит как “ограниченность миром опыта простых людей”.

Чарваков отличало резко негативное отношение к ведийским авторитетам, к религиозной догматике в целом. Они утверждали, что Веды “страдают пороками -- лживостью, противоречивостью, многословием”. “Мошенники, шуты, бродяги -- вот кто составил... Веды”, -- говорил сам Брихаспати. Чарваки высмеивали религиозные обряды жрецов-брахманов, показывали нелепость жертвоприношений. Они не верили в реальность Брахмана и Атмана, закона Кармы, рая и ада, вообще любого другого мира. Соответственно отрицали они и существование души после смерти: “Когда тело обратится в прах, разве может оно возродиться вновь? Если то, что покидает тело, уходит в иной мир, почему же не возвращается оно опять, влекомое любовью к своим близким?”. Поминовение усопших, равно как и другие религиозные обряды были в их глазах лишь способом прокормления многочисленной армии брахманов.

Единственно реальным чарвака-локаята признавала только этот чувственный материальный мир. Он, полагала она, образовался из спонтанного соединения четырех первоначал (первоначала -- махабхуты, “великие сути”): земли, воды, воздуха (ветра), огня (света). В дальнейшем некоторые представители этой школы к четырем названным первоначалам добавляли пятый -- эфир. Первоначала изначально активны и самодеятельны. Каждая вещь, по учению чарваков, обладает индивидуальной природой или сущностью -- свабхавой. Свабхава делает любую вещь уникальной и самодетерминированной. Внешние воздействия, чуждые природе данной вещи, бессильны изменить ее судьбу, непреложный, каузальный ход ее внутренних изменений. Все, что происходит или случается в этом мире, непременно должно было произойти вне зависимости от того, хотим мы этого или нет.

Душа отождествлялась чарваками с органами чувств и умом. Она, в их понимании, возникает тогда, когда первоэлементы, или махабхуты, должным образом соединяясь между собой, образуют живое тело. В махабхутах самих по себе никакой души, никакого сознания нет. Это -- эффект целостности, то новое, что появляется в результате соединения, соответствующей комбинации исходных элементов. К подобному выводу чарваков склоняли простые жизненные наблюдения. Например, такой: при смешении кинвы и некоторых других веществ возникает опьяняющая сила, ранее отсутствовавшая. Вместе со смертью тела, а это не что иное, как распадение его на исходные первоэлементы, исчезает и душа.

Все знание чарваки выводили из чувств. В этом смысле они были сенсуалистами. Чарваки разрабатывали также теорию умозаключений. Они различали, в частности, два вида умозаключений:

• 1) умозаключения, основанные на данных чувственного восприятия -- они доказательны, им можно доверять.
• 2) умозаключения, не опирающиеся на данные чувственного восприятия и потому лишенные доказательной силы, по сути ложные. К таким ложным умозаключениям локаятики относили, в частности, брахманистское доказательство бытия Бога и бессмертия души.

Чарваки были гедонистами: смысл жизни в счастье, а счастье в наслаждении. Они прославляли естественные чувства и радости людей. “Мудрость состоит в том, -- считали они, -- чтобы пользоваться теми удовольствиями, которые нам доступны, и по мере возможности избегать сопровождающих их страданий... Как сказал мудрец, радости, доставляемые человеку чувственными вещами, надо отвергать, поскольку они сопровождаются страданием, -- но таково требование глупцов. Но какой человек, желающий себе настоящей пользы, выбросит зерна риса из-за того, что они покрыты шелухой и только?” Зло и добро, по мнению чарваков, -- иллюзия, созданная человеческим воображением. Реальны только страдания и наслаждения, из них выткана ткань человеческого бытия. Исключить страдания из человеческой жизни нельзя, но стремиться сделать их минимальными можно и должно. Отрицание аскезы, бывшей одной из главных ценностей древнеиндийской культуры, жесткий материализм и последовательный гедонизм делают учение чарваков заметным явлением в истории индийской философии.

V. ЧАРВАКА-ЛОКАЯТА

Истоки этой школы восходят к скептическим высказыва­ниям о существовании богов в ведических гимнах; к упоми­навшимся еще в Упанишадах учениям, провозглашавшим тот или иной материальный фактор - пищу, дыхание, первоэле­менты (бхута), пространство, время и т. п. - основой бытия; к учениям Бхарадваджи, Панчашикхи и других, о которых говорится в «Махабхарате»; к учению адживиков, о котором говорится в источниках раннего буддизма. Содержание взгля­дов чарваков и его изложение в различных источниках, в том числе и в помещенном ниже, вполне ясно и определенно и не нуждается в дополнительных пояснениях.

Однако на одном аспекте их учения - гносеологическом - необходимо все же задержать внимание. Речь идет о выдви­гавшемся как средневековыми, так и современными авторами обвинении этой школы в вульгарном сенсуализме и игнориро­вании понятийного мышления, в том, что единственным источником и средством познания она признает только чув­ственное восприятие (пратъякша) и отвергает достоверность других источников познания - вывода (анумана) и шабды. Такие обвинения вряд ли справедливы, ибо чарваки-локаятики лишь подчеркивали, впадая при этом зачастую в неизбежные полемические крайности, решающую, основополагающую роль чувственно-эмпирического знания и зависимость от него всех остальных этапов и видов познания. Да и сами их выступле-

ния против выводного знания и шабды направлены факти­чески против использования их для доказательства реальности бога, души, кармы, самсары, мокши и тому подобного. Что же касается применения чарваками логики и понятийного мышле­ния к обоснованию позитивного знания, то, как свидетель­ствует приводимый ниже текст, они были на уровне современ­ной им науки. Защита этой школой восприятия как основы всякого знания оказала положительное влияние на научную мысль того времени, направляя ее на исследование конкретных фактов и предостерегая ее от бесплодных спекуляций.

Ниже приводится текст первой главы трактата Мадхава-чарьи «Сарва-даршана-самграха» по изданиям: «Sarva-Darsana-Samgraha of Sayana-Madhava». Ed. by V. S. Abhyankar. 2. ed. Poona, 1951; «The Sarva-Darsana-Samgraha or Review of the Different Systems of Hindu Philosophy by Mädhava AchSrya». Transl. by Cowell and A. E. Gough. Перевод Η. Π. Аникеева. На русском языке публикуется впервые.

глава l

Но как можно считать высшее божество источником вечного блаженства, если этот взгляд решительно опро­вергается чарваками - самыми рьяными безбожниками, последователями учения Брихаспати? А с чарваками действительно трудно бороться, ибо в большинстве слу­чаев все люди придерживаются распространенного взгляда:

«Пока живем, да будем счастливы!

Того тут нет, кто не помрет;

Когда же он помрет и в пепел обратится -

Откуда вновь ему явиться?» 48

Многие люди в соответствии с наукой о политике и удовольствии, считая единственной целью жизни богат­ство и удовольствие и отвергая потусторонний мир, следуют только учению чарваков. Отсюда это учение именуется также локаята, что вполне согласуется с его сутью.

Первоначалами эта школа провозглашает четыре элемента (бхута) - землю и другие. И сознание возни­кает только из них, когда они образуют тело, подобно тому как при смешении кинвы 49 и других возникает опьяняющая сила [в напитке]. И когда элементы рас­падаются, исчезает и сознание. Как говорят: «Созна-

ние, возникая из этих элементов, с их распадом исче­зает; после смерти не остается никакого сознания» [Брихад. Уп. II. 4.12]. Таким образом, душа есть лишь тело, особенность которого - сознание. И нет доказа­тельств существования души отдельно от тела. Ибо единственное средство познания, [по этому учению], - чувственное восприятие, выводное же знание и другие [средства познания] не признаются.

Единственный смысл жизни человека состоит в удо­вольствиях, доставляемых чувственными наслаждени­ями. И не следует отвергать их на том основании, что наслаждения всегда связаны со страданиями. В на­шей власти использовать наибольшее число удовольст­вий и избежать неминуемо сопутствующие им страда­ния, подобно тому как человек, захотевший рыбы, берет ее со всеми костями и чешуей и, съев столько, сколь­ко хочет, выбрасывает остальное или подобно тому как желающий [собрать] рис берет его с соломой и всем прочим и, взяв то, что ему нужно, остальное выбрасы­вает. Поэтому не следует из боязни страданий отвер­гать удовольствия, к которым мы склонны. Ведь не пе­рестает же человек высевать рис только из-за того, что имеются дикие животные, которые могут вытоптать его. И не отказывается же он готовить пищу из-за того, что имеются нищие, которые будут просить своей доли. А если кто из боязни стал бы пренебрегать очевидным счастьем, то он уподобился бы глупому животному. Недаром говорится:

«Человек должен отказаться от удовольствий,

доставляемых чувственными вещами,

Поскольку они сопряжены со страданиями, - таково

наставление глупцов.

Но вот колосья риса, наполненные спелыми белыми

зернами, -

Разумно ли выбросить их лишь потому, что они в

пыли и шелухе?»

Нам могут возразить: если нет счастья в потусто­роннем мире, то зачем же даже мудрые люди совершают жертвоприношение агнихотру и другие [предписанные Ведами обряды], требующие больших затрат средств и сил? Но это возражение не может считаться доказа-

тельством обратного. Ведь три [Веды] страдают поро­ками - лживостью, противоречивостью, многословием; да и те, кто считает себя знатоками Вед, просто плуты и мошенники; они разоблачают друг друга: доказатель­ства сторонников [священного] знания опровергаются сторонниками [священного] действия, а доводы сторон­ников [священного] действия опровергаются сторонни­ками [священного] знания, да и три Веды - это просто неумная болтовня обманщиков, а агнихотра [и другие обряды] - способ прокормления их. А еще говорят так: «Агнихотра, три Веды, триданда 50 и посыпание себя

мудрости и трудолюбия» 51 - так говорит Брихаспати.

Отсюда следует, что нет никакого ада, кроме страда­ний, порожденных [земными] горестями; нет никакого высшего божества, кроме раджи, существование кото­рого очевидно для всех, и нет никакого другого осво­бождения, кроме распада тела [на элементы].

Согласно учению о тождестве души и тела, в выра­жениях «я полный», «я тонкий», «я черный» и т. п. «я» и его свойства относятся к одному и тому же субъ­екту. Выражение «мое тело» употребляется так же иносказательно, как и выражение «голова Раху» 52 . Все это излагается еще так:

«Единственное счастье человека - в достижении

чувственных удовольствий.

Адом же называют страдания, порожденные страхом перед шипами и другими [земными горестями]. Раджа, существование которого очевидно для мира, - вот кто известен как всемогущий,

а не что-то потустороннее.

Освобождение наступает с распадом тела, а не с

достижением [священного] знания.

В этой школе [признаются] четыре элемента: земля,

вода, огонь, воздух. И именно из этих четырех элементов возникает

сознание, Подобно тому как при смешении кинвы и других

[веществ] возникает опьяняющая сила.

В выражениях «я полный», «я тонкий» [«я» и его свойства] относятся к одному и тому же субъекту.

А поскольку «полнота» и т. д. связана только с телом, только оно есть душа, и ничто иное.

Выражение же «мое тело» употребляется лишь

иносказательно»,

«Пусть будет так, - возразят нам. - Но с вами можно было бы согласиться, если бы выводное знание и другие [средства познания] не обладали достоверно­стью. Но ведь они обладают достоверностью. Ибо как же иначе тот, кто видит дым, заключает о [наличии] ог­ня? Или почему же, узнав от кого-то, что на берегу реки имеются плоды, желающие собрать плоды от­правляются на берег?»·

Однако все эти [доводы] всего лишь предрассудки. Сторонники достоверности выводного знания его осно­ванием считают признак, которому должен неизменно сопутствовать больший термин и который должен при­сутствовать в меньшем термине. Это неизменное сопут­ствование (въяпти) 53 должно быть такой связью, кото­рая не зависит от условий. Глаз и другие органы [восприятия] - источник знания уже в силу своего су­ществования, въяпти же - лишь в силу узнавания. Но каковы же тогда средства установления [въяпти]!

Только не чувственное восприятие. Признается во­сприятие либо внешнее, либо внутреннее. Первое не может быть таким средством. Ибо, хотя от непосред­ственного соприкосновения [органов чувств] с предме­том и возникает знание, тем не менее такого соприкос­новения не может быть в прошлом или в будущем, а поэтому [из него] невозможно выведение и въяпти. Нельзя считать также, что средством установления въяпти является всеобщность. Ибо (в ряде случаев] нет связи внутренней сущности с отдельным предметом. Не является [средством установления въяпти] и второй [вид восприятия - внутреннее восприятие]. Ведь в от­ношении [познания] внешних предметов внутренний орган, [ум], зависит от внешних чувств, и нельзя дока­зать его независимость от них. Как говорится: «Глаз и другие [органы чувств] имеют свои объекты, как было

сказано. Но ум в [познании] внешнего [мира] зависит от другого» [«Таттвавивека» 54 . 20].

Вывод также не есть средство установления въяпти. Ведь в этом случае один вывод для своего обоснования влечет другой, и так до бесконечности.

Также и свидетельство (шабда) не может быть [таким] средством. Ибо, согласно учению Канады 55 , шабда есть составная часть выводного знания. Или можно добавить еще следующее: она не устраняет [тех возражений], которые в только что сказанном перед этим опровергли обоснования [вывода], ведь сама шабда зависит от признания знака - сообщения сведущего лица. Кроме того, принимать на слово существование внутренней связи между огнем и дымом все равно что верить словам Ману 56 и т. п. [Далее], для человека, ко­торому не будет указана внутренняя связь [большего и среднего термина], не будет и самого вывода об одной вещи на основе восприятия другой; значит, всякий вы­вод «для себя» и «для другого» 57 не больше, чем пустой разговор.

Сравнение и т. п. также должно быть отвергнуто [в качестве средства установления въяпти]. Ибо оно указывает лишь на связь между именем и носителем имени, но не на необусловленную связь.

Кроме того, нельзя установить и отсутствие условий. Ибо все условия вместе не могут быть восприняты; по­этому хотя отсутствие воспринимаемых предметов само может считаться восприятием, однако отсутствие не­воспринимаемых предметов должно считаться невос­приятием; а поскольку здесь приходится прибегать к выводу и т. п., то мы не устраним тех возражений, которые уже использовались для опровержения вывода, и т. п. Итак, условие следует определить как то, что всегда сопутствует большему термину. Об этом гово­рится так: «Условие - это то, что не всегда сопутствует среднему термину, что всегда сопутствует большему термину и чему должен сопутствовать больший термин. При доказательстве [школой ньяя] невечности звука эти три [момента] необходимы для устранения таких лож­ных условий, как «произведенный [человеком]», «имею­щий природу кувшина» и «неслышимый»». Таковым

должно быть понимание условий; об этом же говорится и в шлоке великого учителя, начинающейся словом самасама 58 .

Но так как знание условия должно здесь предшест­вовать знанию отсутствия условия, то это означает, что только тогда, когда имеется знание условия, возможно знание въяпти - знание такой связи между средним и большим терминами, в которой отсутствует любое из таких условий; поскольку же знание условия зависит от знания въяпти, мы неотвратимо уличаем [своих про­тивников] в поражающей их подобно грому ошибке порочного круга. Таким образом, если нет возможности установить внутреннюю сущность, то нет оснований и для выводного знания и других [средств познания, кроме восприятия]. Переход от знания «дыма» к зна­нию «огня» может рассматриваться либо как основан­ный на восприятии, либо же как ошибка. И то, что этот переход иногда бывает успешным, так же случай­но, как совпадение [видимости и реальности] при игре самоцветов, при колдовстве, употреблении [хмельных] напитков и т. п.

Отсюда следует, что нет никакой судьбы (адришта) и т. п. Нам могут возразить: «Если вы отвергаете судьбу, то в мире, лишенном причины, наступит хаос и смятение». Но это возражение несостоятельно. Ибо все в мире совершается в силу внутренней природы (сваб-хава) самих вещей. Как говорится:

«Жар огня, спокойствие воды, приятное касание

ветерка -

Кем создано все это разнообразие? Все это

проистекает из их внутренней природы».

Обо всем этом Брихаспати говорит так:

«Нет ни небесного рая, ни конечного освобождения, ни души в потустороннем мире.

Нет и воздаяния за благочестивое соблюдение

[предписаний] варнашрамы 59 .

Агнихотра, три Веды, триданда и посыпание себя

[Все это лишь] способ прокормления тех, кто лишен

мудрости и трудолюбия.

Если [жертвенное] животное, закланное в обряде

джъётиштома 60 , попадает на небеса,

То почему же тогда жертвователь не отдает на

заклание своего отца? Если шраддха 61 приносит удовлетворение

покойникам,

То и масло должно усиливать пламя даже разбитой

И зачем бы тогда давать пищу отправляющемуся в

Ведь он мог бы удовлетворяться в дороге шраддхой,

совершенной остающимся дома?

Если находящиеся на небесах довольны нашим

подношением [шраддхи],

То почему бы не давать его стоящим здесь, на

крыше дома?

Пока человек жив, пусть живет радостно и пьет гхи 62 , хотя бы и взятое в долг; Когда тело обратится в прах, разве может оно

возродиться вновь?

Если то, что покидает тело, уходит в иной мир, Почему же не возвращается оно опять, влекомое

любовью к своим близким?

Значит, все эти обряды поминовения усопших Лишь способ, установленный брахманами для

своего прокормления. [Ибо] нет никакого вознаграждения! Мошенники, шуты, бродяги - вот кто составлял три

Пандиты 62а же чтение их признают [священными заклинаниями] джарбхари, турпхари. В обряде ашвамедха 63 заставляют жену [царя]

держать за ствол [коня], Те же обманщики, которые восхваляют и

подношение даров [брахманам]. И употребление в пищу [жертвенного] мяса [жрецами] также установлено этими же бродягами». Вот почему для блага людей необходимо

придерживаться учения чарваков.

Таково изложение даршаны чарваков в «Сарва-дар-

шана-самграхе» высокочтимого Саяны Мадхавачарьи.

VI. [РЕЛИГИОЗНАЯ ИНКВИЗИЦИЯ И ЕЕ ВЛИЯНИЕ НА НАУКУ]

Приводимый ниже отрывок взят из книги «Индия» * вели­кого среднеазиатского ученого и мыслителя Бируни, который в начале XI в. провел несколько лет в Индии и оставил цен­ные сведения о ее жизни, религиозных, философских и науч­ных системах. В одной из глав своего труда, посвященной астрономическим учениям Индии, Бируни пишет о том, что индийские астрономы Брахмагупта и Варахамихира прекрасно знали подлинную природу солнечных и лунных затмений и описывали ее в своих трактатах. И тем не менее, продолжает Бируни, иногда они поддерживали мифологическое объяснение этих явлений, даваемое брахманами в пуранах, в соответствии с которым затмения солнца и луны происходят от того, что летающая по небу голова злого демона Раху периодически заглатывает эти светила и тем вызывает их затмения. Бируни вскрывает причину подобной непоследовательности в работах индийских астрономов.

Эти слова Варахамихиры, несмотря на то что выше мы не раз могли убедиться в его точном знании устрой­ства мира, все же нельзя одобрить, если не принять во внимание, что он временами высказывался заодно с брахманами, к которым принадлежал и тесное общение с которыми для него было неизбежно. Далее, он не за­служивает и порицания, ибо его стопы твердо опи­раются на истину и он открыто ее провозглашает, как, например, в приведенном нами рассказе с его слов от­носительно сущности сандхи 64 .

Если бы все достойные люди следовали его приме­ру! Посмотри, однако, на Брахмагупту, а он самый превосходный представитель этого сословия у индий­цев. Ведь он, принадлежа к брахманам, которые вычи­тывают в своих пуранах, что солнце ниже луны, и ко­торым вследствие этого нужна голова, кусающая солн­це, чтобы оно могло затмиться, отбрасывает правду и поддерживает ложь, хотя вполне возможно, что от сильнейшего раздражения он говорит это, издеваясь над ними, или же вынужденно, как человек, сознание которого помрачено страхом смерти...

Я полагаю, что Брахмагупту заставило высказать вышеупомянутые слова нечто вроде сократовской беды,

* Абурейхан Бируни. Избранные произведения, т. II. Индия. Ташкент, 1963, стр. 436-438.

которая постигла его, несмотря на великую его уче­ность и остроту его ума, при его раннем возрасте и его молодости в то время, ибо он написал «Брахма-сид-дханту», когда ему было всего тридцать лет от роду. Если в этом его оправдание, мы принимаем его, и дело с концом!

Что касается вышеупомянутых людей, с которыми не должно расходиться во взглядах, то где им понять астрономическую теорию относительно того, что луна затмевает солнце, когда в своих пуранах они помещают луну над солнцем. Ведь то, что находится выше, не мо­жет скрывать то, что ниже, из виду тех, кто находится ниже их обоих. Поэтому они нуждались в каком-нибудь существе, которое хватало бы луну и солнце, как рыба хватает хлеб, и придавало бы им ту форму, в какой являются их затмеваемые части. Ведь ни один народ не избавлен от невежественных людей и руководите­лей, еще более невежественных...

VII. [РЕЛИГИЯ СОЗДАНА ДЛЯ ОБМАНА НАРОДА]

Китаец Сюань-Цзань, совершивший в VII в. н. э. палом­ничество по буддийским святым местам в Индии, оставил после себя ценные записки об этой стране. В них содержится услышанный им в одном из районов страны рассказ о том, как власть имущие в союзе с жрецами придумали предписания, сообразно с которыми каждый человек должен бескорыстно выполнять свой долг, в том числе и воинский, и обманным путем навязали их народу как якобы божественные, чтобы заставить его исполнять их. Речь здесь идет, очевидно, о «Бха-гавад-гите», хотя она и не названа, которая к тому времени уже считалась священным писанием, имеющим божественное происхождение. Иными словами, этот рассказ свидетельствует о наличии в тогдашней Индии смелых для тех времен взгля­дов, согласно которым религия имеет вполне земное, причем далеко не чистоплотное происхождение и выполняет, говоря современным языком, социальный заказ правящей верхушки.

Рассказ приводится в сокращенном изложении по изданию: «On Yuan Chwang"s Travels in India. 629-645» by Th. Watters, vol. I. London, 1904, p. 314-315. Перевод Н. П. Аникеева.

Вожди двух родов, ведших между собой с перемен­ным успехом длительную упорную борьбу за власть, договорились о решающем сражении, которое должно

было наконец определить их судьбу. Но народ, утом­ленный бесконечной войной и опустошительными на­бегами, возмутился таким сговором и отказался участ­вовать в еще одной кровопролитной бойне. Тогда пра­витель той части страны, которая позже стала называться «божественной землей» (стханешвара), задумал обманом заставить своих подданных сражаться, использовав для этой цели их веру в чудеса.

Он позвал к себе одного умного брахмана и прика­зал ему составить трактат о долге - дхарма-сутру. Когда приказание было выполнено, правитель спрятал трактат в горной пещере, где он пролежал несколько лет, пока все место не заросло травой и не исчезли вся­кие следы пребывания здесь людей. После этого пра­витель объявил своим приближенным, что во сне посетил его бог Индра и сказал ему о священной книге, находящейся в горах. Эту весть быстро разнесли по всей стране, и множество людей пошло к указанной правителем пещере, где они действительно обнару­жили книгу. Это привело всех в великое изумление и заставило поверить в ее божественное происхождение. По велению правителя книга была зачитана при всем народе. В ней говорилось о том, что жизнь и смерть - это безбрежный океан, находящийся в бесконечном из­менении и волнуемый постоянными приливами и от­ливами; люди - игрушки этого вечно волнующегося океана мирских горестей и страданий, ничто не вырвет их из его цепких объятий, и они обречены на вечные муки. Единственное, что может избавить их от такого рока, - это участие в предстоящей битве: хотя много людей погибнет в ней, но, поскольку она совершается по знамению свыше, все ее участники получат божье благословение и вновь возродятся к жизни. Их потом­ки, которые будут проживать на этом месте и будут чтить своих предков, достигнут бесконечного счастья. И если добродетельный поступок столь ничтожен, а вознаграждение за него столь велико, то каждый умный человек должен воспользоваться возможностью и при­нять участие в битве, ибо это обеспечит ему благо­приятную карму, а его смерть будет равносильна воз­вращению к жизни.

После этого не было недостатка в добровольных ратниках, и битва состоялась. Погибших в ней было так много, что огромные груды костей до сих пор воз­вышаются на «священной земле».